«Ни в профессии, ни в семье. Потому что дети вырастают и могут заплатить тебе своим равнодушием. Семья может разрушиться, а муж — уйти. Либо ты можешь вложить в профессию все, отказавшись от семьи, ребенка, и в итоге она тебя —предаст. У меня была возможность уехать в Россию, но…».
«18 февраля был холодный, но солнечный день. Я помню, что надела голубые джинсы, светлое пальто и каблуки. Я еще тогда подумала, что если мне захотелось так не по-боевому одеться, значит, все будет хорошо. Людей вокруг было очень мало. Я пошла в Украинский дом. Потом обратила внимание, что там, наверху, на Грушевского, все черное от «Беркута». Стало страшно на какой-то момент…».
«Ребята не знали, что мы приедем. В тот день было очень много прессы. Мы стояли в углу возле зала суда. Сказали, что ведут ребят. Четверка, в которой был Богдан, шла первой. Он шел, опустив голову. Когда он поравнялся со мной, я его позвала… Он не ожидал».
«И недавно еще раз поняла, как это важно. Не откладывать встречу, если кто-то из близких о ней попросил. Летом был очень напряженный график, и позвонил мой друг: «Зюбина, ты имеешь совесть? Мы уже с тобой столько лет не виделись!» «Димочка, я доснимусь, и в октябре встречаемся». Через две недели Димы не стало…».
«На втором курсе института, когда он уже учился в аграрном, Устим пришел к нам с девушкой. Я настолько психологически не справился с ситуацией, что это было видно со стороны. Сработал отцовский эгоизм».
«Я как-то успокоилась. Я уже не такая, как тогда. И здоровье у меня не такое. Просто та травма меня сильно приземлила. Я после этого очень быстро повзрослела. И сейчас не лезу под пули, как тогда. Тот запал уже пропал. И на этом своем жизненном этапе уже по-другому бы помогала…»
«Просто эмоции "боже мой какой кошмар....". Ты не можешь просто понять, как это все может быть... отрицание... призрачные надежды на то, что вот еще месяц и победа... и был момент когда я просто выгорела окончательно....Хорошо, что нашлись психологи, которые вытащили меня...»
«Мне очень не хотелось признавать, что я бесполезна. Но вот в ночь с 18 на 19 февраля это стало очевидным. Я признала, что как юрист — я бесполезна. Против БТРа. Против пуль. Я вспомнила, что умею, например, водить машину».
«Когда случился этот выстрел, мне показалось, что мне конец. В моем представлении вообще отсутствовал какой-то другой исход, кроме смерти. Может, потому что я — медик. И видя, сколько крови теряю, я понимала, что при таких ранениях не выживают. И то, что я написала, было мое ощущение…»
«И уже знала, что такое влияние. И правдой, и влиянием можно пользоваться как в общественных благородных целях, так и в собственных, разных меркантильных. Порой — ошибочно. Но это те вещи, с которыми я столкнулась уже намного позже».
"Но если твои критерии успеха -- земные блага, то там -- и твое сердце. И мы здесь ничего не сделаем. Здесь только жесткие испытания и жесткие ситуации. Когда человек осознает, что стоит на неправедной дороге..."
20 февраля начали массово звонить люди и говорить, что на Майдане расстреливают безоружных демонстрантов. Наши волонтеры, уже без адвокатов, поехали в морги, в храмы, в больницы... В места, куда сносили тела. Потому что мы очень боялись, что через какое-то время придут за нами... мы подумали, что началась физическая зачистка и нам надо успеть задокументировать всех, кого убил этот режим... Чтоб он не мог скрыть свое преступление».
«Что не нужно помогать слабым. Бывает, приходит к тебе человек с проблемой, ты проникся, вложился и душой, и мозгами, вроде бы все начинает налаживаться, но потом…он постепенно скатывается на свой прежний уровень. На самом деле он не хочет изменений. Он хочет, чтобы его пожалели, и готов за это платить».
«Я плохой пример. Даже для своей команды, которой я постоянно говорю, что нужно работать с психологами. Но я не работаю. Был всего лишь один этап, когда моя подруга сказала:"Леся, стоп-стоп-стоп! Ты почему так быстро заводишься?" Я пошла к психологу. Но поняла, что еще не готова говорить. Он тоже это понял».
"Во всех оттенках времени я чувствую себя диссидентом, инакомыслящим... Я не в мейнстриме. Всегда этот мейнстрим куда-то идет в сторону. Или это я куда-то отклоняюсь... Это сложно, но комфортно. Потому что я отвечаю на главные запросы своей души..."
Комментировать 
