«Значительно увеличился процент людей, готовых давать деньги на различные общественные нужды. Стабильно около 40% украинцев занимаются подобной благотворительностью, а раньше, до Революции достоинства, было около 25%. Но, знаете, это все-таки эдакий новый патерналізм».
«Потому что наше общество еще слабослышащее… С момента Пражской весны 68-го до Гавела прошло определенное количество лет… Так и мы еще должны вызревать»
«Чтобы готовность к протесту вылилась в реальный протест, необходимы три фактора. Во-первых, какой-то толчок, шаг со стороны власти, который сразу возмутит большое количество людей. Во-вторых — наличие политиков, которым доверяют. В-третьих, люди должны понимать, что будет в результате».
«Да, оно еще очень слабое. У него еще нет необходимых рычагов влияния. Но я думаю, что пройдут еще два-три года, и оно уже не даст делить бюджет так, как они делят. На местном уровне в том числе. Потому что одно дело влиять на парламент, правительство и президента, и совсем другое —на голову твоей сельрады».
Полная видео - версия интервью
"Но в любом планировании работает один принцип: что запланировали, то и получили на выходе. Ну не запланировали семью с ребенком. Нет у государства такой целевой группы"
«Новость — это сигнализация о событии. Ее посыл — ограничен. А вот поиск истины — достаточно длительный процесс, в котором должны участвовать и журналисты, и общество. Проблема как раз в том, что зачастую мы воспринимаем новость как истину. Произошла подмена понятий. И эту подмену осуществили в том числе мы сами, журналисты».
"Там много семей с детьми, которые опустились на дно и с ними реально никто не работает. Социальных служб крайне мало, а те, которые остались, — без машин и какой-либо государственной поддержки. Как они могут туда дотянуться?"
«У нас было исследование по коррупции в вузах. Из тех, кто давал взятки, только 15% ответили, что их у них требовали. 60% уточнили, что «легче дать, чем выучить». Вот так прямо взяли и выбрали эту опцию в опроснике. То есть здесь мы имеем дело с некоей инициативной коррупцией».
«Феномен Зеленского — это как раз история с сублимацией накопленного разочарования и негативной энергии по отношению к власти и политическим элитам. Но существенное отличие от ситуации после Оранжевой революции в том, что гражданское общество не демобилизовалось, а, наоборот, напряглось».
«Помните вместе с майданом группу «Первое декабря»? Так уж получилось, что за этот период времени большинство из них ушло. Начиная от Мирослава Поповича и заканчивая Любомиром Гузаром. Но должна быть критическая масса моральных авторитетов в обществе, которые должны быть голосом гражданского общества»
«В старых европейских демократиях количество тех, кто так или иначе задействован в гражданских делах, достигает 25–30%. В новых демократиях, таких как Польша, — около 10–15%. В Украине — 5–6%. Хотя мы надеялись, что после Революции достоинства ситуация изменится. Увы…»
«И в этом проблема. Давая взятки на своем низовом уровне, считая, что ничего такого не случилось, никто не умер... мы поступаем так же, как и те, которые крадут миллионы. Из за чего потом действительно умирают люди. Это вещи одного и того же порядка. Мой рецепт - искать людей, которые считают, что это не правильно».
«До этого все было размыто. Свои это те, кто за свободу украинского народа. Те, кто пошли на фронт защищать Украину... А дальше хотелось бы тех, кто преобразует Украину на что-то лучшее. Но в этом Майдан не дал новых людей и новых лидеров».
«И в Оранжевой, и в Революции достоинства участвовало меньшинство — 15% украинцев. Движущая сила общества всегда в меньшинстве. Но чтобы от подобных толчков был эффект и движение нарастало, большинство должно поддерживать усилия меньшинства. Революцию достоинства, по нашим опросам, поддерживали 50% населения (40% не поддерживали)».
Комментировать 
