«Конечно, я потеряла финансово…Но не потеряла главного — себя. А в Киеве до сих пор снимаются российские сериалы с российскими актерами в главных ролях. Это когда ты стоишь и понимаешь, что у тебя вроде бы такие же руки и ноги, способности… Но почему-то твой гонорар на несколько нулей меньше, чем у человека, приехавшегоиз Москвы…».
«После аннексии Крыма я поняла, что я — не политик, я не руковожу этим миром, и ничего не могу сделать с происходящим. Я — маленький человек. Но даже если меня читают трое подписчиков в Фейсбуке, то я имею влияние на этих трех человек. В тот же день я написала, что отказываюсь сниматься в российских проектах. Я не представляла себе, как после всего случившегося можно выйти на площадку и как ни в чем ни бывало обниматься. Хотя, сознательные люди есть везде…».
«Не хочу, чтоб мой сын жил в унижении. Системой, людьми, обстоятельствами… Все ведь рядом. Олег Сенцов, моряки… Жить и знать, что кто-то в любой момент может изменить твою жизнь. Без твоего согласия... Рабство несет много горя. Оно подходит незаметно. Кто-то становится рабом денег. Кто-то — компромиссов. Рабов в рай не пускают…».
«Да, это — моя мама. Которая накануне войны осталась без матери — с сестрой, братом и отцом. Это в ней живет всегда. Она никогда ничего не просит, не требует, она полный аскет. Когда не стало папы, она больше не вышла замуж. Один на всю жизнь. Хотя разное у них было…».
«А я никаких результатов и не жду. Мне один мудрый человек дал такой совет: никогда и ни от кого не ждать благодарности. Хочешь что-то делать — делай. Хочешь помочь — помоги. Не надейся, что твой ребенок на свое 20-летие сделает тебе какой-то подарок и произнесет поэтическими строчками, какая ты прекрасная мама. А мама я — очень эмоциональная».
«Мне нужно, чтобы меня все оставили. Разошлись, разъехались... Я даже работать с текстами, готовиться к спектаклям и съемкам могу, когда все уже спят. Только Бетси может тут где-то бегать... Я в разобранном состоянии — грустная картина...».
«Очень много людей воспринимают меня как некий заряд, позитив, вечный двигатель… И, может, моя миссия вообще в этом. Дарить людям надежду. Если раскисну я, то многим близким людям, меня окружающим, станет не очень хорошо…».
«И недавно еще раз поняла, как это важно. Не откладывать встречу, если кто-то из близких о ней попросил. Летом был очень напряженный график, и позвонил мой друг: «Зюбина, ты имеешь совесть? Мы уже с тобой столько лет не виделись!» «Димочка, я доснимусь, и в октябре встречаемся». Через две недели Димы не стало…».
«…что у тебя больше плохого настроения, чем хорошего, если можешь дать людям только негатив, то все — на этом нужно заканчивать. Я против того, чтобы пенсия у актеров была в шестьдесят лет. Аппарат внутри — он же тоже имеет срок годности. Нервная система, мгновенное возбуждение, когда ты выходишь на сцену и начинаешь работать...».
«А то, что происходит в одном вузе, не хочу рекламировать в каком, вообще не поддается описанию. Вчера в рамках профориентации привезли сто автобусов с выпускниками школ. Но нельзя человека выучить на актера, если на курсе учится 80 студентов. Это априори невозможно. Но ни родители, ни дети этого не знают. Они живут в маленьких селах и городах, реклама идет, народ бежит и платит сумасшедшие деньги…».
«Один день из жизни волонтера, переселенца, военного… человека, которому не все равно, что происходит в стране. И это будет интересно на экране. Возможно, поэтому сценаристы полного метра, понимая проблему и пытаясь дотянуться до реальности, решили, что в одном сценарии нужно говорить обо всем и сразу. И герой тут, и его соседи, и казаки обязательно должны где-то на конях проскакать. И уже ничего не разберешь…».
«Что происходит с актером, который не играет? Он теряет форму, деградирует. Теряет веру в себя. Это страшно. Я знаю многих актеров, у которых от природы был талант, плюс очень хорошее образование. Ну вот, не сложилось. Они сломлены. Обижены на весь мир. Разрушены как личности…»
«Ни в профессии, ни в семье. Потому что дети вырастают и могут заплатить тебе своим равнодушием. Семья может разрушиться, а муж — уйти. Либо ты можешь вложить в профессию все, отказавшись от семьи, ребенка, и в итоге она тебя —предаст. У меня была возможность уехать в Россию, но…».
«Если и думаю о завтра, то только с точки зрения собственной психофизики. Я не позволяю себе пуститься во все тяжкие, ведь в любой момент мне могут позвонить... Но я ничего не могу в своей творческой жизни запланировать. В этом смысле я полностью зависима от звонка вот этого мобильного телефона».
«Актеры приходят в театр в 19 лет и ждут, пока их вынесут вперед ногами. Люди женятся, рожают, разводятся… Играют любовь в 20 лет, а в 50 они уже ненавидят друг друга, но продолжают играть любовь в том же спектакле. Для меня больше приемлема такая система театрального существования, как в Польше и Германии. Когда каждые пять лет ты меняешь театр, партнеров…».
«Я никогда не была примадонной… Всегда в главных ролях были Алексей Вертинский, Станислав Боклан и Валерий Легин. Все постановки — на них. И даже если сейчас посмотреть на репертуар, кстати, не только нашего театра, но и вообще на мировой тренд, то режиссеры ставят на мужчин. У женщин намного меньше ролей, меньше возможностей. И в театре, и в кино есть такое неравенство. Это правда».
«Стас всегда мудро распределял роли, и планировал репертуар для развития театра, а не для того, что потешить самолюбие жены-актрисы. Поэтому, когда он переходил худруком в Театр Франко, я принципиально решила остаться в Молодом. Ведь не всем людям понятно, что у меня может быть своя внутренняя позиция, свое ощущение театра и себя в театре».
«У большинства наших продюсеров, которые тоже только родились, цель одна — заработать деньги. Мыслить и думать — это прерогатива фестивального зрителя, который по-другому смотрит кино, по-другому воспринимает… А когда ты приходишь в кинозал торгового центра, где хрустят попкорном в самые драматические моменты, когда на экране показывают расстрел, к примеру, — это уже совсем другая история».
«В каждой стране — своя актерская школа. Помимо которой есть еще такое тонкое понятие, как ментальность. Моя подруга в 23 года уехала в Америку. Она говорит: «Все ОК, выучила язык, адаптировалась, но я не понимаю, о чем они шутят». Они шутят на темы каких-то фильмов и мультфильмов, которые смотрели в детстве. И моя подруга чувствовала себя вне контекста. А ведь она не актриса там…».
«Мне близки истории драматические, касающиеся обычных людей. Истории маленького человека на фоне больших событий. При этом я абсолютно четко ощущаю, что время мое уходит. Как бы ни выставляли свет… И некоторые мечты и роли уходят вместе с ним безвозвратно…».
«Услышала случайно ее голос. Он меня поразил. Это была ночь одного из самых сложных периодов моей жизни… До утра я уже знала все про эту певицу. Послушала два альбома, посмотрела ее единственное интервью… И подумала: ну почему у нас во всех театрах идет спектакль об Эдит Пиаф?! …Но… уже не смогу ее сыграть. Я ее переросла».
«Ведь наш внутренний мир полон конфликтов, тайн, бесов… И после сорока мы уже как раз такие, какие есть. Мы не готовы подстраиваться под кого-то, делать вид… Либо на все готовы, потому что окончательно сломлены. И это совершенно разные женские судьбы и истории».
Комментировать 
